Теперь он был оглушён и ранен.

Влад не любил сюрпризов — ещё раньше, чем заняться перевязкой Петерса, он надёжно связал «депутату» руки за спиной, и даже рот ему завязал поверх импровизированного кляпа — вдруг персонаж надумает с собой покончить; и вдруг у него где ампула… да чёрт с ней с ампулой; вон, самураи, читал, отрабатывали даже такой экзотический способ самоубийства для связанного пленника, как откусывание собственного языка с последующим умиранием от потери крови… Так что случайности нужно было предотвратить, что и было сделано.

Это была большая удача — что персонажа взяли живого и сразу; теперь можно было просто держать оборону в комнате второго этажа, благо коридор прекрасно простреливался; и ждать пока «солдаты Лижко» и сам педо-фюрер, как про себя назвал его Влад, соблаговолят пожаловать…

Влад прикинул, что надо будет пленника тоже перевязать — посекло осколками его не смертельно, но серьёзно, и он терял много крови; практически уже плавал в своей крови; и Влад торопился — закончить с Петерсом и перевязать этого… Нет, в его судьбе он не сомневался; да и для него самого было бы, пожалуй, наилучшим выходом тихо отдать концы от потери крови; но для них он был весьма ценным приобретением, дорогим козырем в коммерческой игре. Взяли живым? — взяли. Раненый — издержки; один чёрт ему недолго осталось; успеет Лижко ему в глаза плюнуть — ну и на здоровье, мы свою миссию выполнили; а на зачистку коттеджа мы не подписывались, нет…

Затрещали выстрелы Андерса, Влад рефлекторно пригнулся; гильзы веером полетели над головой, запрыгали по полу. Настороженно положил руку на лежащий рядом на полу Глок…

— Нормально всё!.. — обернулся от двери Андерс, — Попытка… пресечена. Девка, вроде. В камуфле.

— Завалил её?

— Не. Отпрыгнула — вёрткая, зараза. Влад, — этот, педик, не говорил что тут девки.

— Какая разница кто тут… Педиком его не называй; а то привыкнешь и вырвется в его присутствии.

— А как его называть?

— «Клиент». Просто «клиент». Мы должны быть профессиональны, без разницы нам его ориентация.

— Оно это само собой как бы… Петерс, как? Терпи, дружище, три четверти уже сделали; я даже не ожидал, что так легко выйдет!.. Ты, Влад — голова!

— Следи там…

— Долго ещё эти уроды?.. Им что, ковровую дорожку раскатать?

— Сейчас… — Влад слушал рацию, — Говорят, что их с мансарды поливают, не могут быстро…

— Что они вообще могут?? То ли дело мы!..

Он снова даёт очередь в коридор, отшатывается — на этот раз в коридоре так же в ответ гремят выстрелы. Пули рвут дорогие обои, крошат штукатурку. Ого, подтянулись. Босса своего отбить хотят, что ли? Выдавить нас обратно? Ну, это навряд ли, — патронов у нас валом, а каждый оттянутый от внешних стен внутрь ствол обороняющихся, — это прореха на внешней защите…

Снова выстрелы. Андерс быстро перезаряжает автомат.

— Север, я Прорыв. Север… Мы сковываем их внутри — продвигайтесь! Север!.. Долго вас ждать, чёрт побери?? Гостинец у нас, упакован! Север!..

— … хррр… — раздалось из рации, — Идём уже… ожидайте!..

И правда, — теперь выстрелы стучали и на первом этаже, и на мансарде; а вскоре и по лестнице в их проломленное окно полезли знакомые рожи с цветными повязками на рукавах. Прекрасно! Андерс уступил место у двери вновьприбывшим; и вскоре непрерывная трескотня автоматных очередей наполнила весь дом. Защитников не очень умело, но пользуясь численным преимуществом стали выдавливать одновременно на мансарду и вниз, в подвал. На первом этаже, матерясь, вскрывали изнутри парадный вход, — вскоре можно было ожидать и прибытия самого педо… тьфу, Клиента; ну и расчёт. И пусть они тут дальше сами кувыркаются.

Удачно всё же получилось — что сразу же этого… упаковали. Так бы пришлось участвовать во всей этой вакханалии; а бой внутри здания — это совсем другое, тут ничего заранее не рассчитаешь; бой внутри здания чреват сюрпризами… Да, удачно всё вышло. Продуманно.

Он явно опоздал.

Это было ясно уже на подъезде к коттеджному городку: там отчётливо гремели выстрелы. Не просто выстрелы, а настоящая канонада: хлёсткие раскатистые щелчки одиночных перекрывались отчётливым стрекотанием автоматов. Стволы били на расплав, явно, как он подумал, «на подавление»: кого-то жёстко и массированно прижимали, не давали высунуться, поднять голову. И явно это были не обитатели депутатского коттеджа, у них просто не было столько боеприпасов к автоматическому оружию. А то, что стрельба шла именно вблизи коттеджа Виталия Леонидовича, он понял сразу, ещё на подъезде. Там же вдруг стало вспухать в свеже-морозном воздухе здоровенное белое облако…

На пожар это было не похоже… Газ?

Он снизил скорость — его быстрое прибытие вряд ли сейчас что-то решало, а вот нарваться или на шальную пулю, или вообще на прицельную автоматную очередь от осаждавших коттедж было запросто. Да я же, — подумал Владимир, — и не на тачанке, чтобы с гиканием врываться «в ряды врагов»…

Потому он не только снизил скорость, но и сделал порядочный крюк, чтобы подобраться к коттеджу не со стороны центральных ворот, где, судя по всему, шла наиболее интенсивная стрельба, а с тыла, со стороны большого участка, где были раньше и альпийские горки, и кусты, и цветник, потом, впрочем, в процессе подготовки к обороне, все безжалостно заровняные.

Остановился подальше, возле одного из брошенных коттеджей.

Слез с мотоцикла, и только тут почувствовал, как застыли руки и плечи, неприкрытые куцым щитком мотоцикла. Ух ты, вроде как и не очень холодно было с утра, а вот поди ж ты… как бы не отморозил ещё… Стал тщательно растирать кисти рук; когда в той стороне, где был коттедж, сквозь непрерывное, то усиливавшееся, то слабевшее тарахтение выстрелов, вдруг звонко ударил взрыв… Через секунды — второй, но уже слабее, глуше.

Вот так вот… в животе противно защемило. Приехал, бля… Он точно помнил, что Виталий Леонидович ничего не говорил про гранаты; были бы у него — он бы обязательно этот фактор обороны обозначил. А так… Он про огне-фугасы говорил; но, насколько можно было судить, не были они задействованы — в стороне, где коттедж, по-прежнему расползалось только густое белесое облако. Рванули бы фугасы с горючим — точно была бы гарь… а так… неужели до обитателей коттеджа всё же добрались! Наташа… Ведь говорил же, говорил! — какая к чёрту оборона с помощью Саег и ИЖей в эпоху автоматического оружия! Ведь точно, поди, шарахнули в окно из гранатомёта!.. Хотя нет… Почему нет?..

Представил себе Наташу; окровавленную и изорванную осколками, валяющуюся куклой, как те трупы, что он насмотрелся возле церкви… Передёрнуло.

Но что же делать??

Для начала решил не пороть горячку, и, спрятав мотоцикл, прокрасться поближе, на разведку. Оценить обстановку. Может… чем чёрт не шутит, вдруг его вмешательство, с тыла, да ещё с автоматом (спасибо Алёшке!) будет решающим??

Мотоцикл затащил в кирпичный сарайчик, где у прежнего владельца коттеджа, судя по разбросанным на полу мятым пустым канистрам и пучку оборванных проводов из раздербаненного распределительного шкафа, стоял прежде генератор. Солидный, видимо, был генератор… теперь его, естественно, вывезли; безжалостно, и скорее всего бесцельно раскурочив и другое электрооборудование. И насрав повсюду, конечно же, ну как же без этого.

Прислонил приятно-горячий Судзуки к стене, погрел об него руки. Снял, повесил на руль шлем; поглубже натянул на уши шерстяную шапочку. Проверил автомат. Ну что, выдвигаюсь…

В районе коттеджа стрельба слабела; и, в основном, выстрелы раздавались глухо, как бы из помещения. Неужели взяли?..

Белесое редеющее облако дотянулось и сюда; оно пахло почему-то извёсткой и сыростью… Нет, это был не газ; это, наверное, была дымовая завеса! — подумал Владимир. — Видишь что, как ни готовились, а этот момент так и не предусмотрели…

Выглянул из сарайчика. По снегу — отчётливые следы колёс мотоцикла. Вот чёрт… Одна надежда, что сейчас тут никто не шляется. Если кто и обретается в этих прежде элитных, а теперь просто кирпичных сырых коробках, те уж, наверное, сейчас сидят где-нибудь по подвалам и шевельнуться боятся!