Рядом с Женькой «топтала блюз» Алёна — стрекоза, и это так слитно у них получалось… Один за другим в круг вставали остальные пацаны, вот им уже тесно; блюз кончился, и пришлось его повторить второй раз, и третий, пока все не взмокли и не запыхались.
— А хорошо так посидели, Вовк! Классно! Давно так зашибись не было! Причём без пива! Ты молодец, что нас нашёл!
— Джонни, это ты меня нашёл.
— Да ладно, брось ты. Хорошо что познакомились. Утро уже скоро. Давай, устраивайся здесь вот. А мы в зал, на маты. Лёшка — в раздевалке. Давай.
Лёжа на продавленном диване в «тренерской», глядя в низкий белёный потолок, он думал… В мире, где теперь всё решает только сила… Где рулят и бибикают банды. Быть сильным и, стало быть, выжить, и, может быть даже преуспеть, можно только став во главе своей банды. Он же сам думал — не хватает своей «команды». Вот така вот. Такая вот логическая коллизия, панимаишшшь… И если этих пацанов не прибрать к рукам… «прибрать к рукам»?.. они что, вещь? А, зачем цепляться к словам! Ну, не «прибрать к рукам», а «возглавить»… Если не я, то кто-то всё одно, и не факт что не сольёт их ради своей выгоды. У пацанов возраст такой. Им нужен вожак: старший товарищ, — и в то же время в чём-то такой же, как они. Но умнее. Опытнее.
Профессор Лебедев ещё говорил: пятнадцатилетние являются лучшими солдатами, организм их достаточно развит, в этом возрасте физические нагрузки переносятся легче, чем взрослыми. Интеллектуально это еще дети, для них не существует многих «взрослых» барьеров, они еще играют в жизнь… И этот… Чёрный квадрат который… он тоже что-то «за педагогику» втирал, явно не просто так… Хунвэйбины, блин… Дети подземелья… Пойдут…
Он уснул.
В это время в небольшом, с низким, как и во всём подвале, потолком спортзале, где вдоль крашеных масляной краской бетонных стен стояли низенькие гимнастические скамейки, на матах, застеленных старыми одеялами, пацаны тоже делились мыслями, перед тем как уснуть.
— А он ничё, этот Вовка.
— Угу.
— Нормальный пацан.
— Поёт классно.
— Котлы у него видел? Буратина не бедный. Я за одни котлы бы его грохнул.
— Чо, офонарел?
— Ты, Шалый, совсем ох. ел. Тебе бы лишь бы грохнуть.
— Оно и сейчас не поздно.
— Вы чё, уроды…
— Не, пацаны, вы о таком кончайте, так нельзя…
— А чё?? Бабла не надо?
— Не, ты в натуре больной…
— Не так же. И вообще — он мне, считай, жизнь спас. Да не «считай», а спас.
— Ну и хули?
— Ты чё, ты хочешь сказать, что тебе посрать на мою жизнь??
— Да ладно, спа-а-с…
— Не, ты чё, в натуре тебе положить, что он мне жизнь спас?? Что я его сюда сам привёл? Тебе на меня покласть, а?? Ты чё, Вампир, нарываешься, что ли?!
— Да ладно…
— Не, Вампир, ты считай, нарвался! Я ща встану…
На матах завозились.
— Жэка, кончай… Чё ты, Шалого не знаешь… Вечно несёт пургу.
— Пусть не при мне несёт! Падла!
— Да ладно, Джонни, это так я… ты ж знаешь.
— Та-ак он. Шалый. Урод, нах.
— А классная песня про собак, а? Бродячих.
— Во. Мы и есть те собаки. Живём, бля, в подвале… В основном.
— Ладно вам. Спать давайте…
— Давайте. А ты, Вампир, за базаром другой раз следи…
На другой день, утром, Владимир предложил пацанам работать с ним. Расклад был прост и незатейлив: на своём грошовом бандитизме они еле-еле могут прокормиться сами и с трудом помочь своим семьям. При этом — и с этим вынужденно, хотя и после споров, согласились все, — рано или поздно их «грохнут» или покалечат, что в нынешних условиях одно и то же; как застрелили Веньку при попытке отнять тачку у кавказца, как забили насмерть Серого на рынке при попытке «снять пенку» на чужой территории.
— Парни, вы только не обижайтесь, но вас если не на «акции» грохнут, то вычислят не сегодня, так завтра. Вы ж не страхуетесь нефига…
— Как «не страхуемся», чё ты!! — взъерепенился Женька, который, видать, был и мозговым центром «бригады», — «На дело» только в масках. И в перчатках. Автомат теперь есть. План операции продумываем…
— Ой, паца-а-аныыыы… Страхуются они… Да про вас уже весь город знает!
— И пусть знает. Знает — значит боится. Нас.
— Да я не про то. Найти организованную группу малолеток при желании не так и сложно. Раньше этим детские комнаты милиции занимались. Сейчас, конечно… но поднять архивы — это элементарно! Клубы, дворовые объединения, неформальные лидеры… а вот перчатки тут вообще не по делу — вас же не дактилоскопировали в школе-то?
— Да иди ты! — кто это будет щас делать? Да и нет нас ни в каких картотеках!
— Это ты думаешь что нет. Всё есть, — просто руки до вас не доходят, шпана вы дворовая. Вот ты вот! — он ухватился за мысль, — Назвал при налёте на банк Андрея Денисова «Фиброй» — так, думаешь, проблема пройтись по адресам и поспрашивать, предварительно припугнув, у кого в школе такая нелепая кличка — «Фибра»? Кто-нибудь и вспомнит. Или что в группе девчонка. Те же ваши враги — «шестерёнки» и вспомнят!
— Чо, правда, я «Фибра» при налёте сказал?? — с ужасом переспросил Женька, — Мы ж всё по маскам… Годзилла там, Ведьма, Бес, Фредди…
— А ты и не заметил, как вырвалось. А кто был — те запомнили. Я ведь, например, запомнил.
— Делаааа… — Женька был шокирован.
— Не… Шестерёнки не сдадут… — уже без всякого задора и неуверенно сказал Шалый-Вампир, — Они сами… Но вообще… конечно…
Чувствуется, что эта простая мысль только сейчас пришла ему в голову. Пройдут по адресам, возьмут родителей в заложники… Ну и что, что они «конспиративно» больше двух ночей в одном месте не ночуют, что есть ещё пять «лёжек» — подвалов, чердаков, даже брошенный склад на промзоне… Возьмут родителей — сам придёшь сдаваться… Он погрустнел.
Владимир агитировал, призвав на помощь всё своё красноречие и знание подростковой психологии. Он гарантировал жрачку и помощь семьям; через некоторое время, — возможность с ним перебраться в деревню.
— Нет, братва, там не «тепло и яблоки», как говорили беспризорные в прошлом веке; хотя яблоки там есть и у печки тепло; там просто сытно, и не так опасно, как в городе. Что делать там будете? Работать. Как все. Но там нормально с водой, там нет этих провонявших говном подъездов, — там есть нормальные деревенские печки. Вы же околеете тут, в подвале, зимой-то! И там есть жрачка. Не сникерсы с баунтями, и даже не это печенье, но нормальная жрачка — сыты будете. Это я вам обещаю… Думайте, пацаны. Решайте.
— Думайте, пацаны. Решайте. Будете со мной — будет всё нормально, я обещаю… А город — умрёт рано или поздно…
Владимир говорил на их языке, их оборотами, и видел, как задумчивыми становятся взгляды юных отморозков; как кто-то, глядя в низкий закопченный потолок, уже несмело улыбается, представляя… ну, как в кино: избы, луг, пасущихся коров… печку. Он чувствовал, что получится. Он давал им цель. Жизнь становилась осмысленной: вот сейчас… зато потом! Пацанам нужна была мечта.
— Бойцы вы, я верю, и так… — он толкнул кулаком потёртый мешок, перетянутый понизу несколькими слоями плотного скотча, — разговор шёл в спортзале, — По ходу дела я вас поднатаскаю в стрельбе, — хотя бы по минимуму и в холостую. Перемещению под огнём…
— А можешь???
— Немного. Учился как бы. Ну и… вообще.
— А что делать надо будет?.. — угрюмо спросил Шалый.
— Что скажу. Об этом позже. Но без меня, — никаких вылазок! Кто нарвётся, — тот сам себе злобный Буратина. Определяйтесь, братва. Так жить, как вы жили, больше нельзя. Зима скоро.
ИНФОРМАЦИЯ И ПСИХОЛОГИЯ
— Нет, Джонни, не так. Слитно, одним движением нужно!..
Владимир ещё раз проверил, заперта ли дверь в кабинет, и повернулся к пацану, державшему в руках пистолет. Женька сегодня по делу зашёл к нему «на работу», прямо в кабинет; с чёрного входа, конечно. Отчитался «по проделанной работе» и заодно решил взять урок по обращению с оружием. Приходить «толпой» в ресторан Владимир запретил, и вообще общался с новыми друзьями днём теперь в основном через Женьку и Алёну, чтобы не засветить криминальных малолеток; да и самому, чтобы не попасть под подозрение у Службы Безопасности Регионов.