Вот блин, ещё залёт. Не настучал бы куда; а то начнут с вопросами приставать. Компетентные органы. Впрочем, фиг что докажут. Сейчас «приобретение транспортных средств» вообще упростили, практически без всяких оформлений; а мотоциклы так и без документов. А, обойдётся!

Судзуки негромко трещал, пронося своего седока по тёмным улицам города. Владимир хорошо знал маршрут, и старался выбирать более-менее оживлённые улицы, на которых ещё были люди, имевшие ночные пропуска. Впрочем, время обычных ночных пропусков, не «вездеходов», заканчивалось в час ночи; дальше, чтобы не было неприятностей, лучше бы было уже быть дома.

Времени до часу ночи оставалось немного; и что сподвигло его обратить внимание на раздающиеся в отдалении одиночные выстрелы, он потом так и не смог себе объяснить. Казалось бы ну какое ему дело? — ну стреляют и пусть стреляют себе; может опять отпускники балуются… Скорее всего сработало подсознательное убеждение, что день сегодня действительно удачный; возможности так и прут — так, может быть, и сейчас удача под занавес подкидывает какой-нибудь вариант? Можно, конечно, и нарваться, не без того; но а вдруг?? Опять же Вовчику в деревню надо бы оружие, только на Виталия Леонидовича рассчитывать нехорошо, надо и самому в этом направлении протыриваться. Вот за сегодня пара гранат образовалась; а вдруг там что-то тоже интересное?.. Стреляют ведь — не так чтобы интенсивно — так, постреливают; в конце концов можно газануть и успеть до часа ночи домой; да я только так, гляну, осведомлюсь, кто это покой граждан в тихом в целом Оршанске нарушает… Так он уговаривал сам себя, а руки уже повернули руль в сторону отдалённых выстрелов. Я так, близко не буду подходить… — решил Владимир для себя, — Гляну только. Вдруг да удастся подрезать случайный ствол…

Выстрелы через неравные, всё более увеличивающиеся промежутки времени, раздавались с одного места; и он, ориентируясь на слух, подобрался поближе, подъехал; потом оставил Судзуки за углом тёмного дома и дальше стал красться пешком. Вскоре он подобрался совсем близко…

Двое полицейских. Не патруль Верного Вектора или какой-нибудь «Оршанской региональной самообороны», а именно, судя по форме, полицейских, зажали кого-то в тупике возле трансформаторной будки во дворе дома. Выбраться из тёмного закутка попавшемуся или попавшимся, не попав под огонь, не было никакой возможности; но и достать обороняющихся там было трудно, почти невозможно — без массированного подавления огнём, применения гранатомёта или хотя бы гранат.

Всего этого, естественно, у полицейского патруля не было; да и было их всего двое; во всяком случае, видно было только двоих; и двое только и стреляли. Владимир, пользуясь темнотой и тем, что всё внимание полиционеров было сосредоточено на обороняющихся, подобрался совсем близко. Буквально в пяти-семи метрах он видел теперь их спины — господа полиционеры выглядывали из-за угла, всматриваясь в черноту за трансформаторной будкой; изредка на краткий миг включая ручной фонарик — тогда из темноты в направлении фонарика бахал пистолетный выстрел. Полицейские бахали в ответ из пистолетов же — но предварительно трусливо спрятавшись за угол, и выставив за угол лишь руку с оружием. Ни о какой прицельной стрельбе речь, конечно же, тут не шла; да и видно было, что полицейские совсем не владеют тактикой уличных перестрелок, а так — просто тянут время, опасаясь соваться под пули.

Владимир был так близко, что даже расслышал их разговоры между собой; по которым, собственно, он и получил представление о сути вооружённого конфликта.

Бах!

— … вот падла…

Молчание.

— Светани ещё, что ли.

— Толку-то.

Молчание.

Бах!

— Гад. Засел…

— Угу. И не достанешь… У тебя сколько патронов осталось?

— Да последний магазин уже начал, чо. А у тя?

— Такая же фигня…

Бах!

— …и ведь, суки, дают-то как мало! И отчитываться заманаешься!

— Ясно дело, всё для фронта, всё для, мать её, победы… вот Верному Вектору дают хоть скока… …и ведь не высунется же!

— Теперь нам полюбому тут его держать, а то за патроны замучаешься отчитываться…

Бах!

— Откуда у сопляка пистолет?

— Ну, мало ли…

— Да. Мало. Ли. У меня вот нету своего. А у него есть. У сопляка-малолетки…

— Может нашёл где.

— Ага, нашёл… Это триппер можно так просто найти, а не пистолет.

— А может, он из этих. Из банды фантомасов. Ну, что банки и фирмы грабят…

— Уй, бля… А вдруг к нему подмога? На разводе говорили, что у них теперь и автомат есть, на последнем рывке отжали…

— Когда уж наши подъедут?

— А им это надо — торопиться?..

Владимир спрятался за угол — видно было, что мысль о том, что к обороняющемуся может подойти подкрепление, воодушевления у полиционеров не вызвала; они заметно занервничали, оглядываясь. Олухи. Владимир мог бы без труда застрелить их сейчас обоих… Но — как не соблазнительно было получить разом в свои руки два пистолета, он сдержался — не надо перегружать карму сверх необходимости. Эти два полиционера ничего плохого ему не сделали; это даже не оголтелый Верный вектор, это просто два усталых ППС-ника, тянущих в меру сил дежурство — стОили ли их убивать ради стволов?.. А почему, собственно, нет? Хотя… Но это однозначно расстрел, если поймают… Но это если поймают… А стоит ли? Жаль, что только пистолеты; и судя по разговору, с патронами не густо; Вовчику бы в деревню ещё один автомат… вот если бы был у них автомат, тогда бы он… В общем, он ещё не разобрался в ситуации, и не решил для себя, в чём тут для него профит. Медлил.

Бах!

— Выходи, сучонок! Выходи, сдавайся! — теперь один из полицейских выкрикивал это в направлении трансформаторной будки, видимо, и не в первый раз — Выходи, не бойся! Не тронем! Пистолет только выбрось перед собой…

Со стороны будки:

— Щаз, разбежался! Валите отсюда, менты позорные, всех постреляю, падлы!! — всё это было из-за будки выкрикнуто звонким мальчишеским голосом.

— Выходи, сучонок!..

— Иди на хер, дядя!!

— Выходи!

— Пионэры не сдаются! Сука, бл. дь, п. дорасы поганые! — Бах! Бах!

В натуре, пацана какого-то зажали… — понял Владимир.

— Нехорошо материться на старших!..

Бах! — Бах!

— Уходите, ганд. ны штопаные! Всех замочу!!

Полицейские, вполголоса:

— Вот бля, когда у него патроны закончатся…

— Да наверно как у нас. Хы.

Снова, громко, к будке:

— Выходи, сучонок, сдавайся!

— На хер иди, дядя!

— Вот погоди, погоди, сейчас группа подъедет! Приказано таких как ты, кто сопротивление оказывает, живыми не брать! Конец тебе, сучонок! Лучше сам выходи!

— Кому «лучше», тупой ты полицай?? Ментяра поганый!

Бах!

Обе противоборствующие стороны теперь явно экономили боеприпасы, и обменивались в основном нелицеприятными репликами, стараясь если не пулей, так хотя бы словом уязвить оппонента.

Но тут в словесный конфликт вмешалась и третья сторона: на этаже с треском распахнулось окно, и визгливый склочный женский голос огласил двор:

— Сколько это может продолжаться?? Мне на работу завтра! Сегодня, тесть, уже!! А они тут!!.. Застрелите уже и всё! Сколько можно!! Я жаловаться буду в конце концов!!!

Включение в диалог третьей стороны вызвало некоторое замешательство. Прячущийся за будкой пацан промолчал, а один из полицейских после паузы громко и заинтересованно переспросил:

— Женщина! «Застрелить и всё!» — это вы кому пожелали? Нам или ему? Я не понял.

— Да всем вам! Штоб вы друг друга постреляли, наконец, и дали спокойно спать!! — с привизгом тут же ответил женский голос.

— Хы-гы-гы! — заржал один из полицейских. Из-за трансформаторной будки тоже послышался смешок.

Снова замолчали. Слышно было, как стукнула, закрываясь, оконная рама; слышно было раздражённое женское клокотание.

— Когда эти суки, наконец, приедут… — уныло произнёс мужской голос.