— Какая «больничка». Сe guerrier est plus lever son épée!
Владимир, как и окружающие, не понял фразы Диего, но понял её смысл — лежавшему было уже не помочь: вот он ещё раз судорожно завозился, не отнимая окровавленных рук от горла, подтянул коленки к животу, хрипнул, — и, расслабляясь, стал медленно переворачиваться на спину. Мотнулась в сторону рука, скрючились залитые кровью пальцы. Под ним густо расползалась по асфальту тёмная лужа.
— Ну что? Патруль? Но тогда вы все идёте в свидетели, вы в курсе? — продолжал давить Диего.
— Мальчики, что вы ломаетесь как целки, денег нет?.. — издевательски вставила из-за его спины Рамона, — Так займите!
Лежащий на асфальте в последний раз хрипнул и полностью расслабился, раскинул руки, лёжа на спине; так, что стала видна глубокая рана в горле, под кадыком. Ага, и в груди. Лежал теперь весь вполне спокойный. Насмотрелся уже покойников Владимир, так что тут и правда, больничка бы не помогла. Патруль? Нафига патруль? Патруля нам ещё не хватало… жаль по кабаку не договорили!
Он уже думал куда свинтить, и намеревался попрощаться с новыми кабацкими знакомыми, но, видимо, перспектива объясняться с патрулём не прельщала и оставшихся орангутангов. По их скоплению прошёл негромкий ропот, теперь на покойного смотрели с раздражением, а на его друга — с осуждением. Товарищ покойного, только что ратовавший «за больничку», тяжело вздохнул и, наконец, выдавил:
— Да чо там… какой к шутам «патруль»… нафига. Сколько там сейчас «Служба Уборки» берёт-то?..
Диего ответил, тот уныло покачал головой, полез в карман за бумажником, порылся в нём — оставшиеся орангутанги с тупым любопытством следили за ним, кто-то уже потянулся обратно в зал ресторана. Содержимое своего бумажника его не удовлетворило, он безнадёжно обернулся к своим товарищам:
— Займёшь?..
— У Генки же было! — подсказали ему.
— О, точно! — тот присел рядом с телом и стал шарить у него за пазухой во внутреннем кармане, брезгливо оттянув рукав куртки выше локтя, чтобы не запачкать одежду кровью.
— Хорошо, я звоню в «Уборку» тогда, — подвёл черту Диего и двинулся обратно в помещение. Владимир и Рамона пошли за ним. Владимира снедало любопытство — что это за «уборка», что её все знают, но говорят так печально-грустно и вполголоса, как будто стесняются этого знания.
После того как Диего куда-то отзвонился с городского телефона и вернулся за столик, Владимир пристал к нему с расспросами.
Оказалось всё просто: в городе существовал весьма востребованный, хотя и нелегальный, но почти всем известный бизнес: «уборка» криминальных трупов. Если никому не нравилась перспектива объясняться с патрулём, где часто всё решалось «по обстоятельствам» старшим патруля, зачастую каким-нибудь вчерашним недоучившимся студентом, то звонили в «Службу Уборки» — их телефоны, каждую неделю разные, публиковались в «Оршанском Вестнике» под разными вполне прозрачными камуфляжными наименованиями: «Уборка улиц», «Чистый город», «Приборка помещений», «Служба чистоты». Кому надо — те знали. Звонили. Приезжал фургончик со «специалистами уборки», получал деньги, забирал свежий трупик, быстро и профессионально замывал место происшествия, исчезал так же быстро и бесследно как появлялся. Куда девались трупики, никого не интересовало: или в топку местной ТЭС, или в заброшенную канализацию, или в овраги под Оршанском, — в случае вызова «Службы» это плательщиков волновало меньше всего. Есть труп — есть дело, нет тела — нет дела! — все давно постигли эту старую ментовскую ещё истину.
Владимир лишь подивился разворотливости местных коммерсантов от похоронного бизнеса. Или это были профи от бизнеса дворницко-уборщицкого? Современная разновидность «Чистый дом и двор в короткие сроки»? Это уже неважно…
…- Лежать всем, гады, постреляем сейчас! — звонким мальчишеским фальцетом вновь выкрикнул банковский грабитель и посетители стали испуганно и неуклюже укладываться на полированный бетонный пол.
Из-за стеклянной перегородки торчали поднятые руки «сдающегося» банковского персонала. Владимир дисциплинированно лёг одним из первых, аккуратно локтём придержав кобуру, чтоб не стукнуть об пол, и, лёжа, стал с интересом наблюдать за происходящим. Как-то привык к риску в последнее время; да и наблюдать со стороны почти за процессом было не самым опасным занятием за это лето-осень.
Грабили банк малолетки, явно насмотревшиеся боевиков, — это было видно по всему: что малолетки по мальчишеским худощавым фигурам; причём среди них была одна девчонка, судя по голенастым ногам из-под мини-юбки колоколом — лет 15-ти, как определил Владимир. Что «насмотревшиеся боевиков» — по экипировке: все в нитяных перчатках и в латексных масках монстров из отдела приколов. А вот стволы у них, как заметил Владимир, были вполне взрослые и даже престижные: чёрная Беретта-92, как успел заметить Владимир по характерному кожуху-затвору; блестящий, весь, не то полированный, не то никелированный пестик неизвестной принадлежности у девчонки, 18-й Глок с блестящим кожух-затвором, и весьма престижный в стрелковых кругах, дорогой, и оттого редкий, Браунинг Хай Пауэр. Завершали арсенал два обреза охотничьих ружей.
Шесть головорезов пришли брать банк…
Ничего себе экипированы малолетки, подумал Владимир с завистью, не то, что я с древним украинским Фортом; эти на отечественного производителя не размениваются, а может пневма или ММГ?.. Видимо такая же мысль пришла в голову и дежурившему у входа в банк полиционеру, и он, несмотря на то, что в него сразу же нацелилось, по меньшей мере, три ствола, уцепился за ремень, и не отдавал свой потёртый АКСУ, висевший у него на шее. Девчонка тянула за автомат и видимо что-то злобно и угрожающе шипела из-под маски косматой ведьмы с бородавчатой жуткой рожей, а охранник цеплялся за ремень и не отдавал, хотя и был изрядно напуган.
Положил конец перетягиванию автомата пацан с Береттой; он просто пальнул в потолок, в закрытом небольшом помещении выстрел болезненно врезал по барабанным перепонкам; пуля прошила потолочную панель, отрекашетила от потолка, выбив кусок из потолочной облицовки, посыпавшейся вниз рыхлым мусором, цокнула об пол и улетела куда-то за стойку.
Все оцепенели, лежавшие посетители вжали лица в пол и в руки. Охранник сразу же отцепился от ремня автомата и плюхнулся на пол, лицом вниз. Девчонка злобно пнула его в бок и забросила автомат на ремне себе за спину.
Дальше всё было уже без осечек и задержки.
— Годзилла — деньги! Фибра — страховка! Ведьма — выход! Остальные — контроль! — последовала команда пацана с береттой, и все мигом занялись делом: парень с мордой Годзиллы взлетел на стойку, перемахнул на ту сторону, где после выстрела банковских операционистов уже не было видно, только из-под стойки виднелись их воздетые руки. Ещё один парень оказался на стойке, шаря стволом пистолета по сторонам, девчонка вынырнула на улицу, остальные рассредоточились по залу, как и было велено, контролируя лежащих.
Если начнут шарить по карманам — пристрелю к чёрту! — подумал Владимир, — Хотя, наверно, при такой организации, они первые успеют… черти!
— Они не убивают, если не сопротивляться! — прошептал лежащий рядом толстячок, как будто прочитав его мысли, — Третье ограбление за вторую неделю. В «Ведомостях» сообщали… их по всему городу ищут!
Успокоил, ага.
Но разбойная молодёжь и не собиралась размениваться на кошельки и бумажники посетителей.
«Годзилла» вскоре махнул из-за стойки, уже с полиэтиленовым пакетом, как явствовало из контекста происходящего, с деньгами; и банда малолеток, ощетинясь стволами, пятясь, подалась к выходу. Прежде чем покинуть помещение банка, осуществлявший отход последним пацан с береттой пнул в зад лежащего охранника, что-то прошипев ему из-под маски; секунда — и грабители скрылись за дверью.
Всё. Лежащие посетители облегчённо задвигались, поднимая головы и оглядываясь. Из-за стойки показались испуганные лица операционисток.