Эти ещё, троица приезжих, интересны — но этот раз не стал подходить к ним, так как заметил что и «кокаревская компания» к ним неровно дышит, пасли их явно. Ну, посмотрим на расклады, наверно не последний вечер они тут… А хорошо в Оршанске, чёрт побери — электричество вон в окнах горит, говорят Оршанская ТЭС ещё работает; и рестораны даже… Уличной преступности, говорят, почти, что и нет — извели под корень идейные «Верные ВекторА» — когда по вызову стали ставить к стенке практически не разбираясь и правых и виноватых, участвовавших в нехороших делах. «Ррррреволюционный правопорядок» и сознательность, когда и судья, и прокурор — зачастую пацан по возрасту, старший патруля. И палач заодно. Идейный.

Зато по городу можно ходить почти свободно, и коммерция, как говорят, не на деревенском, примитивно-меновом уровне, а на вполне себе товарно-денежном. Только нужно будет лицензию себе оформить в Разрешительном Департаменте Региональной Администрации (ишь как важно себя называют — «департамент!»), поменять баксы на местные талеры — и в путь!

Первым делом нужно наведаться на закрывающуюся — он слышал это сегодня краем уха — фабрику мягкой игрушки, есть определённые соображения… интересно, найду я мастера, чтобы электрошвейные машинки переделать на ручной, либо на ножной привод? Серго упоминал, что их чуть не задаром отдают, сожительница его там работает… Надо будет расстараться — девки в деревне будут рады… опять же гигиенические средства, мыло… Владимир поймал себя на мысли, что думает о девках, оставшихся в деревне, о «коммунарках», о вообще «деревенских с пригорка» как о «своих», волнуется о них, хочет помочь… да, не совсем удобно вышло. Что ушёл тогда; вроде и повод жёсткий, никто упрёка не кинет, а всё равно… да, швейные машинки. Опять же материал там быть должен. А ещё вот Областная Филармония недалеко от дома, девчонки рассказывали, что там тоже неплохой коллектив… был.

— Всем лежать, суки, это ограбление! — такой вот нетривиальный возглас раздался за спиной, когда Владимир стоял в очереди в кассу обмена валюты в небольшом сбербанке на окраине. Нужно было проплатить за пару рулонов флиса, который сторговал на бывшей фабричке мягких игрушек, с директором которой был незадолго до этого такой памятный конфликт, а там бухгалтерия, — да-да, там ещё почему-то теплился учёт и была какая-то бухгалтерия! — требовала только местные талеры, а оборотные средства в местной валюте оказались все задействованы…

Две недели Владимир был весь погружён в коммерческие операции. Оршанск ещё не полностью осознал величину надвигающейся жопы, видимо, срабатывал законопослушно-тормознутый провинциальный менталитет, и Володя стремился энергично этим воспользоваться, задействовав почти все имеющиеся у него финансовые ресурсы.

Внезапно в нём проснулся цепкий коммерс; тот самый коммерс, которого так безуспешно пытался разбудить в нём отец, а он всё съезжал на «не нравится» и на «позже, я занят». А тут как прорвало; более того, он почувствовал настоящую коммерческую жадность, то специфическое состояние, о котором как-то под случай говорил отец, рассказывая про бурные свои 90-е, — ощущение что «деньги валяются под ногами, знай только наклоняйся и поднимай их!»

Он и поднимал.

Внезапно стали видны масса возможностей для заработка, намного больше, чем в Мувске; да, собственно, он тогда и занят был в основном поиском отца и сестрёнки. А теперь он не отвлекался: появилась возможность взять партию крышек для консервирования, по нормальной цене — взял, скинул врозницу по небольшим магазинчикам и бабкам, торгующим всякой всячиной с рук. Тройной подъём!

Посадил девчонку на телефон, кинул объявление в «Оршанские новости» насчёт доставки муки и сахара мешками до дома, до самой квартиры, нанял двух крепких парней с машиной за долю в доходе, — дело пошло. Сам на оптовке брал оптом, парни на машине растаскивали по квартирам в розницу — двойной подъём!

У вояк, стоявших под городом, взял партию дерьмового, что называется «военного» бензина, чёрт его знает какого октанового числа — за муку же, крупу, за мешок сахара командиру части лично. Скинул бензин местным частникам — грузоперевозчикам; грузоперевозки сейчас, с отсутствием топлива в открытой продаже стали золотым дном, — тройной подъём!

Переконвертировал талеры «регионалов» частным порядком (что, в общем, было запрещено) в доллары коммерсам, идущим «на дальняк», в другую область, под Мувск, во «фронтовую зону» — опять же двойной подъём! Талеры талерами, а доллары-то привычнее и надёжнее.

Отец ещё раньше говорил вычитанную где-то фразу — что «именно в периоды социальных катаклизмов создаются действительно большие состояния!» — так почему нет? Состояние — в долларах, в крышках для закатки, в калошах, хо-хо!.. Но это лишь начало, лишь начало!

Как там, в «Золотом телёнке» написано было? — «Все состояния нажиты преступным путём»? А и пускай. Не таким уж преступным — пока что почти чистая коммерция; он и девчонок с Вовчиком не забывал: ждали своего часа на отправку в деревню пять швейных промышленных машинок, над переделкой которых на ручной привод трудился сейчас местный умелец; по дешёвке скупил театральный шмоточный реквизит пока никто не догадался; «выручил» коммерса, реально влетевшего со своим гигиеническим товаром — не пользовались нынче в Оршанске спросом памперсы, а на прокладки вполне себе пойдут; скупил запас ПАВ (поверхностно-активное вещество, в том или ином виде входит в состав всех моющих средств — П.Д.) на неком производстве — мыло в дефиците, а это то же мыло, только жидкое, и сильно разводить надо; на кондитерке с заднего крыльца договорился на несколько бидонов пальмового масла — и то хлеб, тьфу, то есть жиры.

На ремонтном заводе начали делать самопальные броневики — обшивать листовым металлом грузовики и легковые внедорожники, вроде как не для армии или Вектора, а по частным заказам — зачем бы?.. Удачно перепродал им порядочный объём карбида кальция, приобретённого по случаю на складе хим. реактивов: с ацетиленом были напряги, а из карбида, он ещё пацаном знал, тот же ацетилен и добывают. Взяли на ура. Предлагали безнал на тридцать процентов выше — отказался. Банки сейчас ненадёжны. Но удивительно вообще, что безналичные расчёты ещё существуют.

Недосыпал, целыми днями носился на мотоцикле по городу, улаживая дела; перехватывал перекусить на бегу, ладони чесались от вожделения; сам себя окорачивал — что это я?.. Стяжатель??

Сам же себе честно отвечал — нет, не в деньгах дело; да, собственно, и деньгами это можно было назвать относительно — сегодня это валюта, а завтра крашеная бумага; сегодня «талеры», а завтра какие-нибудь расписки атамана Козолупа и его «министра финансов» Попандопуло, — давали себя знать в ассоциациях смотренные в Мувске в кинозале старые фильмы. Дело было в спортивном азарте, в этих вот самых «процентах подъёма»; это было дерзко и захватывало: считай на пустом месте поднять такие пусть не деньги, но вполне себе эквиваленты мат-ценностей, а потом эти «эквиваленты» переформатировать в уже вполне себе материальные ценности — в марлю, в флис, в полиэтиленовые крышки для консервирования, в швейные машинки, в шурупы и гвозди, в строительные скобы, в соль и сахар, рапсовое масло в бидонах, в кипы носков и трусов — чёрт побери, и в носки и в трусы тоже он конвертировал полученные от девчонок Надькины доллары, причём с хорошим подъёмом. Калоши даже нашёл, вспомнил. Зима ж скоро… Стяжательствовал, в уме прикидывая выгоду, процент подъёма, накладные расходы, которые тоже были немаленькими — одно хранение и охрана чего стоили.

Купил по сходной цене, устав переплачивать таксёрам, микроавтобус — теперь на охраняемой стоянке он всё больше наполнялся полезными в деревне ништяками, на нём же колесил по Оршанску, собирая небольшие партии товара. Всё ж нужное, полезное — либо в микроавтобус, либо в охраняемый склад. И критерии полезности стали совсем другими, нежели чем «в то время», — вот с рук купил десяток полотен для лучковых пил, — это ж какая вещь! А калоши!..