Вообще, телесные украшения Витьки-анархиста даже на беглый взгляд сказали Владимиру о нём не меньше чем сказал весь предыдущий опыт общения с ним. Хвастун и пустой позёр, Владимир давно уже раскусил его.

Особенно показателен был «шрам», продолговатый шрам на левой стороне груди возле ключицы — будучи во многом ранее, до отъезда в Штаты, несмотря на отцовские миллионы и серьёзные занятия спортом, «уличным пацаном», Владимир знал как у шпаны делались эти «шрамы»: густой раствор марганцовки наносился полоской на тряпочку и, будучи прибинтован туго к коже, сжигал её полоской; после чего оставалось только дать зажить повреждению — и пожалуйста, готов «шрам от удара ножом, едва не в сердце!» Дебилам, делающим себе подобные «украшения», было невдомёк, что любой мало-мальски опытный взгляд легко отличит полоску сожженной химией кожи от рубца, остающегося после резаной раны… Впрочем, и делалось это, включая и татухи, в расчёте произвести впечатление на нетребовательную публику — уличных и «околоуличных» девчонок, которым было лестно общаться со столь бывалым (о чём свидетельствовал шрам и брутальные татуировки) парнем.

— Нормально, Витёк; как сам? Клёвый у тя карабин! Ты прям как родезийский наёмник! — «подстраиваясь к аудитории» и с целью захвата инициативы отметился Владимир. Знать бы ещё, как выглядят родезийские наёмники…

— Хы! — такая неприкрытая лесть сходу пришлась Хронову по душе, сбив того с мысли, когда он было уже хотел перейти к делу.

— Ну, это не карабин, это ружьё… — всё же показал он определённую самокритичность, — Но ружьё клёвое! Я, бля, у бабки на огороде с тридцати шагов всандалил в сортир — только щепки полетели! Классно бьет!

- Бабка то в это время не в сортире была? — с невинным видом осведомился Вовчик, переглянувшись с Владимиром.

— Не! — не понял сарказма Хронов, — бабка была в доме. На выстрелы прибежала, разоралась, хы! — Витька засмеялся.

— «На выстрелы?» Ты что, несколько раз палил?

— Ну да. Два раза, да каждый раз из двух стволов. Знаешь как отдаёт! И клёво же — там аж щепки летят! Как в кино!.

— Кру-у-уто!

— Ну вот, ещё одним сортиром меньше в деревне! — пробормотал Вовчик, — А Рома ещё купить хотел…

— … прибежала, разоралась! Хы! — вспомнив, Хронов, засмеялся; теперь он явно испытывал благорасположенность к парням, давшим ему возможность почувствовать ещё раз собственную крутость, и, за неименеем у них ружья явно тут же оказывающихся на ступеньку ниже в смысле успеха в жизни.

— Я ей говорю: бабусь, пшла нах! Я теперь госслужащий по сути, и буду охранять твой покой, поняла, старая?? И горбатиться на твоём огороде тоже больше не буду! И вааще!

— Крууут… — Владимир тут же вспомнил «никоновских дембелей» и их пьяные базары про «мы тут всех охраняем!»

— Вот. Да. Официально у меня оружие, да, Громосеев дал, а он… ну, вы знаете. Скоро, грят, вообще на повышение в район пойдёт! — приврал мимоходом Хронов. Он снял с шеи ремень и теперь, демонстрируя, размахивал ружьём довольно-таки безалаберно.

— Вить, а ты по делу или как?.. А, слушай, Вить, ты это… не наставляй ствол на человека, а? неположено это.

— Ху-гы, хы-гы, — радостно ощерился Хронов, — Что положено — на то х. й положено!

— Чо хотел-то? — видеть направленный себе в живот ствол ружья, да ещё находящегося в руках явного недоумка и неадеквата было неприятно, и Владимир постарался сместиться в сторону.

— Да не трусь… Чо, ссышь?.. Я всё контролирую. Собрание сёдня, поняли? В два часа. Громосеев звонил, чтоб не разбегались никуда. Новые порядки будет озвучивать.

— А что за порядки, Вить? И, слушай, ты ружьё поставь в угол, что ты им размахиваешь, не наигрался ещё?

— Порядки… Новые! Он и скажет. Да не ссы, не выстрелит, я контролирую. А ты, оказывается, ссыкло, коммерсантский сынок, хы!

У Владимира взбухли желваки. Сссука! Против того, зарезанного в Никоновке парня он, в общем, ничего не имел лично — и тем не менее убил его, «из деловых соображений». А вот против Хронова он имел, и последнее время всё больше. Достал Хронов. Достал. Дать сейчас по башке… «госслужащему»? Нет, нельзя. Закопаешь мразь, а отвечать придётся как за человека.

А Хронов продолжал разоряться:

— Да вааще!.. Хули там Громосеев! Скоро всё по другому будет! Всё! По другому!

— Что «по другому», Вить? — переспросил Вовчик, тоже с недовольной гримасой уклоняясь от на тут же нацелившегося на него ствола.

— Да всё по другому! Вы что думаете… Всё! Нету больше центральной власти, и региональная на нитке держится! Вчера по радио не слушали «Региональные Новости»?? В Мувске бои, голод! Оршанск сегодня всё утро распинался, что какой-то район надумал тоже быть самостоятельным — во, у них тоже проблемы! Поставки продовольствия прекращены; а регионалы и расселять эвакуируемых прекратили! И правильно — нах этот балласт?! Я сказал — как ещё кто вздумает в деревню припереться — сразу ствол в нос, — и заворачивай оглобли! Осень скоро, нах тут всяких нахлебников кормить!

— Вот так вот: «Я сказал»? Не много на себя берёшь, Витёк? — осведомился Вовчик, вновь присаживаясь на пенёк и вновь начиная строгать остриё колышка.

Хронов взвился:

— Я сказал!! Ты не понял нихрена!! Я же сказал — скоро всё будет по новому! И как я сказал — будет законом! Чо ты тут выступаешь?? Чо-то не нравится?? Тля!

— Ты вот что, ты притихни, Витя… — вступился Владимир, — Тебя кто тут уполномочил делать заявления про «всё будет по другому» и «никого не пущу»? Ты кто такой? Охранник девчачий? Вот и охраняй…

— Чо-ты-сказа-ал?? — с Хроновым явно творилось что-то ненормальное, Владимир не мог понять что — того явно пёрло, что-то прямо-таки распирало его, какие-то новости? Он наглец конечно, и оружие наглости добавило, но что-то сейчас его совсем несёт… что случилось-то? Непонятно!

— Ты-рот-вааще-закрой!! Ты вааще кто тут? Ты никто! А я скоро буду… Да ты никто тут! Да там, на поляне, ты только в траве валялся и скулил, а я бандита зарезал! И сейчас я!.. Госслужащий, и обеспечиваю безопасность! А ты кто?? Ты, бля, никто, и пасть закрой, пока я тебе не припомнил кое-чего!!

В воздухе явственно запахло озоном. Из дверей дома на разговор на повышенных тонах выглянула испуганная Инесса, за ней Альбертик.

— Привязанного ты зарезал, Витёк, привязанного к дереву бандита. Так что не «убил», и уж точно не «убил в схватке», как ты Кристине втираешь, она рассказывала, — а казнил. Нагло и без разрешения. Так что пока что ты не «защитник», а только самоназначившийся палач! — внёс ясность Вовчик, продолжая строгать деревяшку, но тоже уже, как и Владимир, заведённый тупым разговором, и между делом мысленно примеряясь уже как ловчее не вставая садануть Хронову, если вдруг придётся, топором в колено. Вот ведь гад!

— Это ты пасть закрой, — Владимир теперь ещё внимательнее отслеживал манипуляции Хронова с ружьём. Воспоминания о том, как Вика корчилась и стонала от порции картечи в живот существенно добавляло внимательности, — Ты пришёл насчёт собрания сказать? Сказал. Ну и пизд. й отсюда теперь. Кто тебя тут назначал вещать о чём-то?

— Чо-ты-сказа-ал?? Ты ещё тут распоряжаться вздумал?? — Хронова несло, — Да ты знаешь с кем говоришь, чмо американское? Да я…

— …И… и ты что, нах, ружьё не на предохранителе держишь?? Охерел??

— Да я!..

Дальше всё произошло быстро и бесславно для Хронова. Отбив в сторону ствол ружья, не то по вспыльчивости, не то по злому умыслу направленный Витькой в лицо Владимиру, он коротко всадил тому хук в солнечное сплетение и тут же, подсев, рывком за пятки и толчком плечом в область таза бросил того на землю. Ружьё отлетело в сторону.

Падать, да ещё на спину, Хронов явно не умел, а ведь это азы единоборств. Он грохнулся всей спиной, тяжело и больно, выбив дыхание и отбив порядочно себе внутренности, мгновенно задохнувшись от боли и чуть не потеряв сознание.

Вовчик уже вскочил и стоял поодаль, с топором наготове; но Витька был в полном ауте: несколько минут он корчился на земле, и, не имея возможности издавать звуки из-за отбитых при падении лёгких, только беззвучно разевал рот, как только что выброшенная на берег рыба. Владимир тем временем, еле сдерживаясь чтобы не добавить поверженному анархисту и «госслужащему» с ноги по морде, поднял ружьё, переломил его, разряжая — вылетели патроны.